Приходовская Екатерина

 

 «Православная служба как синтез искусств»

       

Понятие «синтеза искусств» и вопрос о генезисе этого понятия уводят нас в глубины прошлого, к общности истоков искусства и религии, к синкретическому единству в рамках ритуала зародышей всех современных искусств. Искусство появилось как средство реализации религиозного культа. По определению Гегеля: «Религия – это та сфера нашего сознания, в которой решены все загадки мироздания, устранены все противоречия глубокой мысли, стихает вся боль чувства… она есть сфера вечной истины, вечного покоя, вечного мира. В религии выделяются три основополагающих конструктивных элемента, которые считаются общепринятыми:

1)     религиозная концепция

2)     религиозный культ

3)     религиозное чувство.

…На каждом отдельном этапе развития, на разных уровнях социальной иерархии в религии преобладает один из этих элементов.»

Общей закономерностью (по Е.К.Дулуману) является «возрастание значения культа в религии в процессе исторического движения, объясняемое тем, что массам рядовых верующих более доступны не богословские тонкости религиозных идей, а конкретные мифы, обряды и действия…»

Языческая обрядовость породила драму как синтез пластики, слова, музыки и художественного оформления сцены; однако все эти элементы утратили свой символический сакрально-заклинательный смысл и приобрели эмоционально-выразительный, что принципиально сместило центр тяжести в соотношении религии и искусства. Это и было рождением собственно ИСКУССТВА как сферы деятельности человека. С разделением сфер жизни на религиозную и светскую произошло и разделение искусства по тому же принципу; искусство религиозное – средство отправления культа – сохранило свою синтетичность сквозь все века, хоть были и попытки разрушить этот синтез (к примеру, иконоборчество). Искусство светское расслоилось на множество самостоятельных направлений; в его развитии можно заметить периодичность чередования детальной дифференциации различных видов искусств и их тотального синтезирования.

Потребность в физическом ритуале, в ФОРМАЛЬНОЙ организации религиозного культа в быту и жизнедеятельности даже искренне верующих людей исходит из потребности ОБЩЕГО поклонения единому божеству: общее проще сформулировать во внешних формах, удобны они и для «копирования» и «тиражирования» и с целью приведения массового сознания «к единому знаменателю». Коллективное поклонение требует развитых внешних форм даже, может быть, более, чем искренности веры: конфликт внешнего и внутреннего в религии будет существовать долго и приведёт к протестантизму на Западе, раскольничеству в России…

Однако показателен знаменитый летописный эпизод о выборе Владимиром религии для Руси. Беседуя с представителями разных конфессий, Владимир интересуется не их концепцией мира, например, и не теоретическими постулатами, а внешними формами ритуала и столь же внешними проявлениями (запретами и обычаями) в быту, диктуемыми их религией. Этими признаками он руководствуется как основными в выборе конфессии, что вносит в летописное повествование даже некоторую юмористическую интонацию.

Церковь как институт посредничества между богом и человеком стремится к реализации одной из своих первичных целей: духовному очищению, просветлению своего «клиента» (простого прихожанина), его единению с некоей сущностью, не обладающей никакими материальными свойствами. Достичь этой цели возможно лишь с помощью формирования особого, пограничного состояния; либо «материализацией» бога, созданием для нас его в более понятной форме, в проекции на наши «пять чувств», ибо, «мир дан нам в наших ощущениях». Это состояние катарсиса, достигаемое в трагедии силой «ужаса и сострадания», в комедии – силой всепобеждающего торжества жизни, в богослужении реализуется через силу религиозного чувства и благоговения. Это определяет и средства, которыми достигается катарсис; с одной стороны, все виды искусства пользуются идентичными средствами – кодами хранения и передачи информации, -через физическое воздействие на органы чувств человека, прежде всего на зрение и слух. Однако иерархия и распределение функций между компонентами синтетических видов искусства весьма различны. Возьмём, для примера, четыре типа синтетического «действа» и сравним их:

балет	драма	опера	богослужение
1.внешнее оформление (декорации)	1.внешнее оформление (декорации)	1.внешнее оформление (декорации)	1.внешнее оформление (убранство храма)
2. -	2.текст (смысловые коды)	2.текст (смысловые коды)	2.текст (смысловые коды)
3.пластика (основа действия)	3.пластика (искусство мизансцены)	3.пластика (в меньшей степени, чем в [2])	3.пластика (искусство ритуальных действий)
4.музыка	4.музыка (может быть, может не быть) – как необязательный элемент	4.музыка (основа действия)	4.музыка
5. -	5. -	5. -	5.архитектура храма
6. -	6. -	6. -	6. фимиам (обонятельный компонент)
7.сценическое пространство отделено от пространства зала (пассивная функция ЗРИТЕЛЯ)			7.пространство храма едино, присутствующие – участники действия.

Хотя любое сценическое действо за счёт сложности своей организации и массовой своей природы представляет собой своеобразный ритуал, богослужение отличается рядом свойств, не позволяющих проводить прямые аналогии:

1.     его каноничность и анонимность (естественно, что эти каноны имели определённое время формирования и установления и не являлись бесспорными, но нам имеет смысл рассматривать современное состояние богослужения, а не его генезис, ибо в период зарождения ритуала он не был ещё отделён он театрального действа и заключал в себе множество потенций).

2.     Его многовековая «устойчивость» (спектаклей множество и по тематике, и по структуре, богослужение – одно, повторяющееся с вариантами изо дня в день – если не бояться кощунственных выражений, никогда не «снимавшееся с репертуара») – это входит в устойчивое, традиционное ядро культуры данного народа, чему в течение многих веков способствовало даже государство законодательными путями; богослужение, за исключением лет Советской власти, было узаконенным элементом социальной жизни, таким же традиционным, как, например, присяга, государственный флаг, гимн и так далее.

3.     Универсальность системы символов, универсальность информационных кодов – ритуал богослужения является слухово-зрительным вариантом осмысления библейских текстов, символика которых универсальна. Новый Завет для всего христианского мира (но, кстати, только для христианского) – неиссякаемый источник тем и образов во всех сферах искусства; но искусство реализует, «раскрывает» лишь отдельные коды из этой системы: каждое произведение искусства – «о чём-то», а Библия – «обо всём». Библейские образы и модели сюжетов как универсальные символы существуют в нашем сознании независимо от формальной принадлежности к какой бы то ни было конфессии или даже к атеизму; они являются частью типа мышления, естественным элементом национального, общинного сознания, как бы мы к этому ни относились. Из этого следует:

4.     Тотальная СИМВОЛИЗАЦИЯ действа, снятие эмоционально-выразительных, «аффектных» значений, нивелирование конкретики смыслов и ассоциаций и оперирование лишь КРУПНЫМИ, общечеловеческими и общевременными символами – и, как следствие символизации – каноничность (мы замкнули логический круг). Чем универсальнее, «всеохватнее» система, тем более она устойчива и неизменна, так как её масштабность допускает с большой степенью амплитуды варьирование конъюнктурных деталей без ущерба для целого.

В любом жанре, основанном на синтезе искусств, особенно же в ритуальном действе, есть составляющие статические и динамические. К статическим элементам относятся «декорации» (внешнее оформление МЕСТА произведения обряда), «бутафория» (необходимые для обряда предметы, атрибутика, как правило символического значения), «костюмы» (облачения производящих обряд и варьирующиеся нормы одежды его участников, например, покрывание головы платком для женщин при входе в храм), к ним же можно отнести и канонические ТЕКСТЫ молитв («либретто»). Всё это может существовать вне  процесса богослужения и относится к подготовительному пласту.

          Динамическими являются те элементы службы, которые обусловливают её временную природу, её процессуальность, её развёртывание «в длину»: это пластика ритуала (символика поклона, благословения, крестного знамения и так далее – устойчивые «мизансцены» действа); это музыка (в православном храме только хоровая a capella, неразрывно связанная с каноническими текстами), это сама структура службы («сценарий» - порядок номеров и драматургическая организация целого как единого процесса со своим прологом, со своим действием, кульминацией(причащение) и заключением). Есть в богослужении и побочные динамические элементы, не имеющие аналогов в синтетических видах искусства и воздействующие на иные, кроме зрения и слуха, органы чувств: это каждение (обоняние), целование образа (осязание) и сам обряд причастия (вкусовые рецепторы). Задействован даже вестибулярный аппарат (существуют нормы движений и положения тела во время службы, требующие определённого напряжения – хотя бы стоять практически неподвижно в течение длительного времени). Эта полнота задействования физических чувств способствует восприятию храма как некой универсальной «модели мира».

          Построение «модели мира» начинается со сквозной символики статических элементов:

1.     Архитектура храма.

«Храм Божий, большею частью…»¹ устраивается:

а) в виде креста (символика спасения через крестные муки)

б) в виде продолговатого корабля (тоже символика спасения: Ноев Ковчег)

в) в виде круга (символ вечности Церкви)

г) в виде восьмиугольника (символ Церкви как путеводной звезды)

Купол символизирует собою небо, с варьирующимся количеством глав (каждое число глав имеет устойчивый смысл). «Православные храмы строятся алтарём на восток – в сторону света, где восходит солнце…»¹.

2.     Внутреннее убранство храма

Символично само деление внутреннего пространства храма на алтарь, среднюю часть и притвор, что может вызвать ассоциации и с социальной структурой общества (институт управления, «массы» и «отверженные»), и с духовными сферами человеческой жизни (возвышенное, практическое и низменное), и вообще с устройством христианского мира: рай, земля и ад и т.д..

          Не будем углубляться в детали, наша цель – осветить именно СИНТЕЗ искусств в структуре службы.

          Архитектура храма воздействует на человека в ансамбле с храмовой живописью – расположением и красками икон («Алтарь отделяется от средней части храма… иконостасом»¹). Существует канонический порядок расположения икон: «В иконостасе…трое врат. Средние врата, самые большие, помещаются в самой середине иконостаса и называются Царскими Вратами... [которые] украшаются изображением на них икон: Благовещения Пресвятой Богородицы и четырёх евангелистов… Над Царскими Вратами помещается икона Тайной вечери… »¹. Не менее строги каноны в самом искусстве иконописи, которое долгое время именно в русской культуре было единственной формой профессиональной живописи.

3.     Тексты

Основа канонических текстов – «священно-богослужебные» книги, к которым относятся:

а) Евангелие (четыре первых книги Нового Завета; «Богослужебное Евангелие… кроме обыкновенного деления на главы и стихи, делится ещё на особые отделы, называемые «зачалами». В конце книги помещается указатель: когда читать то или иное зачало»¹).

б) Апостол (последующие книги, кроме Апокалипсиса).

в) Псалтырь (употребляется в богослужении чаще всех других богослужебных книг).

Эти книги существуют в отдельном виде, вне службы, и потому могут быть отнесены к статическим элементам. Но деление священных текстов на ограниченные эпизоды, открывающиеся «зачалами», свидетельствует уже об их динамизации, переходе из сферы графически зафиксированных смысловых кодов в сферу звуковой процессуальности.

          Остальные книги («церковно-богослужебные») являются, по сути, практическими руководствами для разных чинов и групп священников и певцов, ведущих службу (непосредственно совершающих обряд): «Служебник», «Часослов», «Требник», «Минеи» - Месячная, Общая и Праздничная, Триодь Постная, Триодь Цветная и общий Устав службы – Типикон. Через книги «Октоих» и «Ирмологий» переходим к следующему динамическому элементу:

4.     Музыка

Музыкальный элемент можно разделить в церковной службе на две больших сферы:

1.Хоровое пение.  Хоровое пение a capella, без сопровождения, является отличительной чертой православной церкви и выражением специфики жанровых корней русского национального музыкального искусства. До секуляризации искусства, начавшейся в 18 веке с реформами Петра I, сфера церковной хоровой музыки была единственной профессиональной сферой вообще в русском музыкальном искусстве (напрашиваются аналогии с живописью, о чём уже сказано выше). После периода освоения европейских жанров русская музыка повернулась вновь к своим истокам -–но если начало и середина 19 века вывели на первый план народную песню, то конец 19 века и рубеж веков открыли на новом витке знаменное пение, церковную хоровую музыку – и в исследовательских работах, и в творчестве таких великих фигур, как Танеев и Рахманинов.

2.Колокольный звон. В жизни русских людей колокольный звон имел множество значений – далеко выходящих за рамки богослужения. Колокольный звон – такой же устойчивый в сознании символ России, как, например, берёза или заснеженная лесная чащоба. Хотя появились колокола в средневековой Европе, в Россию они попали почти одновременно с принятием христианства, на самой заре централизации государства, и укоренились в русском сознании как неизменная часть жизни. От практического, «прикладного» значения – созыва на вече, оповещения о начале службы – церковный звон вырос в символ, в величайшее обобщение русской культуры. В том же 19 веке он перестал быть отдельной сферой церковной музыки – уже в операх Глинки он появляется как часть музыкальной драматургии светского сценического жанра, продолжает захватывать всё большие и большие жанровые сферы в творчестве композиторов «Могучей кучки» и оформляется в разветвлённую систему символов в творчестве Рахманинова. Писали о звоне и поэты, и даже художники (Левитан «Вечерний звон»). В современном мире колокольный звон уже совершенно потерял своё практическое значение, но остался великим СИМВОЛОМ: и набат, и благовест, и погребальный звон – всё это осталось в сознании народа и в творчестве поэтов и композиторов, несмотря на то, что не так уж часто мы слышим колокола и не различаем типы звонов.

Грандиозна система православного культа, грандиозен исторический и культурный пласт, связанный с церковью и её ритуалами; синтез искусств – и ещё многих дополнительных способов воздействия на сознание – определяется самой идеей Церкви как универсальной «модели мира». Литургия есть модель жизненного пути Христа, и кульминация – причастие – вкушение человечеством плоти и крови Спасителя; к трагическому катарсису приводит нас эта модель в «Оводе» Войнич, трагическое неприятие жертвы есть и в нашем сознании – само слово «жертва» ассоциируется для нас с картинами взрывов, войн, столь многочисленных в наше время. Человек не хочет и не должен быть жертвой, ибо жертва Христа была безвозмездным искуплением грехов человечества и не предполагала «оплаты» её миллионами жизней, уничтоженных «во имя Христа». Во имя Христа мы рождаемся, а не умираем, ибо Тот, кто создал нас, дал нам ЖИЗНЬ, а не смерть, дал способность творить новое, созидать мир, и в этом наш великий дар и бессмертная сущность.

Литература

1.         «Закон Божий» для семьи и школы со многими иллюстрациями, составил Протоиерей Серафим Слободской. Издание четвёртое. Нью-Йорк, 1987 год. Московская патриархия, Куйбышевское епархиальное управление. Репринтное издание, 1990 год.

2.         А.М.Лесовиченко «Художественное творчество в системе христианского культа». Новосибирск (НГТУ) 2001 г.

3.         Е.К.Дулуман «Религия как социально-исторический феномен». Киев, 1974 г.