Приходовская Екатерина
ЗАКОЛДОВАННЫЙ
КРУГ
Избранные стихи
2007 года
Составитель Приходовская Т.М.
Глава 1
Снова трава прорастёт на
камнях
3203
Поэзия не в рифме и не в слове,
Напрасно спорим мы о средствах выразительности.
Нет на земле границ, нет правил, нет условий
Для разделенья истины и видимости.
Никто не знает, что такое красота,
И что такое жизнь, и что такое счастье.
Поэзия во всём, от мошки до Христа,
От звёзд – до искорки, погасшей в одночасье.
Она святой покров невидимых планет,
Кружащихся меж нас, от тьмы до поднебесья,
Кто любит – тот поэт, кто верит – тот поэт,
И взгляд его как взлёт, и путь его как песня.
И каждый новый шаг, и каждый новый вдох –
Как звёздный свет и первое свиданье…
Поэзия есть жизнь, поэзия есть Бог,
Его священное и тёплое дыханье.
3251
Мне прощать тебя не за что
И карать тебя незачем,
Человек, беспокойное существо…
Ждёшь всесильного, вечного,
Кто окажется сведущим,
Отчего ты страдаешь и для чего.
Но вопросы ненужные
Тают в сумрачном воздухе,
И серебряный снег покрывает следы,
Сколько сказок вы слушали,
Сколько истин вы создали –
Что от них остаётся, кроме талой воды?..
Хочешь – плачь, хочешь – смейся,
Может, где-то кому-то
Твой билет в бесконечность по ошибке дадут.
Но так ждут, так надеются
Утомлённые путники
На какой-то последний приют…
Из приюта в приют –
Нелюбимые, сироты –
И следа не останется ни от кого,
Только ветер шепнёт:
Да почиет с миром
Человек – беспокойное существо…
3240
Песня
Днями, годами, веками –
идёт стрелка по кругу,
Днями, годами, веками –
«Вперёд!» - кричим друг другу,
Но, за солнцем спеша, мы не видим земли
И опять возвращаемся, откуда пришли.
припев:
Красный шарф Айседоры Дункан.
Красный след отгоревшей зари.
Мы устали стучаться в рай.
Если слышишь нас – отвори.
Камень за камнем, костёр за костром –
ликуют толпы…
Кровью и ладаном совесть зальём –
она умолкнет,
И никто не придёт ни карать, ни спасать,
Только эхо останется нас отпевать.
припев:
Красный шарф Айседоры Дункан.
Красный след отгоревшей зари.
Мы устали стучаться в рай.
Если слышишь нас – отвори.
3180
Дымное небо раскалывалось,
Выли пламенем жерла,
память чёрная выла.
Только это не апокалипсис,
Это будни нашего мира.
Гибли семьями, сёлами,
и родных не оказывалось,
И земля безымянных детей хоронила…
Только это не апокалипсис –
Это будни нашего мира…
В сотни братских могил
трупы чёрные сваливались,
Богородица руки кровавые мыла,
Только это не апокалипсис.
Это будни нашего мира.
В многолюдных церквях
преступленья замаливались,
Словно дымом чистилищ курились кадила,
Только это не апокалипсис.
Это будни нашего мира.
Сколько раз
в беспросветную бездну мы скатывались,
Сколько раз жизнь нас новою верой поила.
Ибо это – не апокалипсис.
Это будни нашего мира.
3223
Кровопийцам сегодня хочется пить.
Между ними и мной не осталось преград.
Путь опасен, но вновь за добычей спешат
Легионы голодных, желающих жить!
И когда их гоняют и сотнями бьют,
И для них наступают голодные дни,
Их пророки, наверное, тоже поют,
Что не кровью единою сыты они.
Убивая вампиров, в который раз
Убиваем мы тех, в ком течёт наша кровь.
Но веками, веками – и пищу, и кров
Те, что пьют нашу кровь, получают от нас.
Что мы знаем о чуде, о добре и о зле?
Может пять капель крови толпу накормить.
Кровопийцы бесшумно идут во тьме.
Кровопийцам хочется пить.
3219
Привлечённые запахом тлена,
Проникая сквозь стены,
сквозь границы,
бойницы,
глазницы,
сквозь вены
и поры,
Ползут по разбитым домам и разъятой Вселенной
Стервятники и мародёры.
Зелёная быстрая плесень съедает наш хлеб,
Но не хлебом единым мы сыты…
Ползёт по надеждам,
ползёт по лицу
плесень прожитых лет,
И вместо вуали глаза паутиной прикрыты.
Слушай, слушай! Сквозь шёпот
и хохот
шуршащих минут
Приоткрылась завеса –
и стемнело мгновенно…
Всё громче, быстрее,
всё ближе и ближе ползут
Привлечённые запахом тлена.
3226
Насытились варвары… Даль догорает
Багровым нимбом над чёрной степью…
Святая, мученица, в отрепьях
Земля стенает.
Мир затихает, покорен, приручен.
Живые и мёртвые равно тленны.
…А солнце хлестало из порванной тучи,
Как сладкая кровь из разрезанной вены,
А варвары жгли, и рубили, и рвали,
А толпы ревели и выли от боли…
Тихо теперь над могильными рвами.
Тихо стервятники кружат в поле.
Мертвы летописцы, и прошлое свято.
Но память придёт и поселится в сердце
Разрушенным храмом,
умолкшим набатом,
Задушенным плачем младенцев…
3177
С пылающей звонницы рухнули колокола.
Архангел златые ключи потерял на земле,
И вытекли реки, и память завеяла мгла,
И мёртвые карлики тихо блуждают во мгле.
В монеты златые ключи перелил ювелир,
Усеяли ими дорогу, ведущую в ад,
И в огненный зев, подбирая их, катится мир,
И плачут святые у запертых солнечных врат.
За эти монеты в аду продаётся покой…
Там те, кто распял, поминают того, кто распят.
Стенает, рыдает, ревёт, вековой тишиной
Грохочет вселенная – чёрный беззвучный набат…
От жаркого, слёзного шёпота душно в церквях,
От свеч за покой и за здравие равно светло,
И «Многая лета!» - звенит догорающий прах
С пылающей звонницы рухнувших колоколов.
3169
Чтоб мечты хоронить, нам дано забытьё,
Чтобы в нём усыпить совесть, память и веру.
Для надежды и счастья кто-то выдумал меру;
Как мы дорого платим, превысив её.
Оглянись. Оглянись. Там осталась Гоморра.
Ты уже никогда не увидишь её.
Слишком много не помни… Бывает так больно
От надежд, прорастающих сквозь забытьё…
Те же силы, что солнце над миром зажгли,
Те и дом твой сожгли… Спят под солнцем развалины…
Из единого пламени вечной любви
Появляются бесы и ангелы.
Сколько ссор у людей из-за бренного сора,
Но Господне всё в мире, а значит – ничьё.
Не смотри. Не смотри. Там осталась Гоморра.
Слышишь: пламя гудит, пожирая её.
3179
Распад и гибель неостановимы.
Всё ищем мы виновных на земле,
Хотим судить, но наши чувства лживы,
А жизнь не знает о добре и зле.
Жизнь неподсудна… Как бы ни стремились
Ей смертные законы приписать –
Свою случайность и необходимость
Лишь ей самой дано соединять.
Всё ищем мы друг в друге подсудимых –
В костёр, на гильотину, пулю в лоб –
А кровь и слёзы неостановимы,
Как вечные стихии, как потоп…
Из памяти, из пламени, из дыма
Беззвучный крик летит за нами вслед.
Распад и гибель – неостановимы.
Ни палача, ни приговора – нет.
3254
Не надо говорить ничего.
Никто не отвечает за нас.
Никто не отвечает за смерть.
Никто не отвечает за зло.
Кто остановит руку судьбы,
Когда вдруг грозой обернётся штиль,
Когда вдруг встанет жизнь на дыбы
И превратится в вечную быль,
Когда уже на этой земле
Кроме памяти, не останется дел,
Замрёт во внезапной и вечной теперь тишине
Всё то, что искал на земле, что любил, чем горел…
И не останется слов иных,
Чем упокой и прости.
Сверкая огнями, вперёд увозя тех, счастливых, живых,
В тёмную пустошь уйдут поезда по большому пути,
И в глазах не останется слёз,
А в сердце обесточится страх.
Всё, что могло быть страшным – сбылось.
Тёмные ткани на зеркалах…
Молитвам прошлым вечный покой.
Их так и не услышал никто.
Только маятник чёрным кадилом качается над головой
Да кукушка в часах всё не смолкнет:
«За что?
За что?..»
3250
То ли многая лета, то ли вечная память –
Что звучит над землёй, не могу расслышать.
То ли в сумрачной келье, то ли в солнечном храме –
Кто-то молится тихо, всё тише и тише…
То ли в ясные дни, то ли в звёздные ночи
Людям снятся о будущем незабвенные сны.
Мы бесшумная музыка многоточий,
Отзвуки тишины.
Мы мгновенные вспышки пульсирующей вселенной,
Всем идти в пустоту – так ли важно, когда кому…
Распадутся оковы и рухнут стены.
Свет, пришедший из тьмы, неизбежно вернётся во тьму.
3257
Ничто не изменится, и от этого можно сойти с ума.
Ничто не изменится, только в титрах сменятся имена,
Кто на паперти - будет на паперти,
Откуда мы вышли - туда и придём,
Нити вечной надежды и вечной памяти
Время свяжет узлом...
На разрушенных стенах вдруг лики проявятся,
Синим пламенем вспыхнут костры,
И с молитвою мёртвые руки потянутся
К незнакомым богам, в бескорыстную солнечность чьей-то весны.
И поднимется новая жизнь из пылающей бездны
С последним ударом часов,
Но всё громче и громче - ты слышишь - во мгле небесной
Ненасытного прошлого алчущий зов,
И огни городов станут адским пожаром
И ослепшая синяя птица забьётся в кровавых силках,
И часы превратятся в камень с последним ударом.
...А завтра снова трава прорастёт на камнях.
3218
СТОЛИЦА
1.
Москва!
Москва!
Колокола, как бесы,
Визжат и мечутся над Вечным Городом…
Эксцессы, интересы, мерседесы –
Стон в воздухе, сиренами распоротом,
Ты Третий Рим!
Зачем себе присвоила
Чужое, тленом пахнущее имя…
Изъезжена пожарными и скорыми,
Исхожена – тенями и живыми,
Пой, златозвонная, в объятьях Дьявола,
Бросай безгрешных в бешеное пламя,
Венчай своих детей земными славами
И новыми терновыми венцами!..
2.
Шёл город серыми шеренгами домов,
Шло время серыми шеренгами минут.
Жужжат, кружась, обрывки чьих-то слов…
Немых теней, что за прохожими бегут,
Сплетается мгновенный хоровод…
Клокочет прошлое, а будущее ждёт.
Клокочет в сером русле пёстрая река
Движений, звуков, лиц, толпящихся машин,
Сквозь вой и хохот пляшет вечный свой канкан
Великий шабаш рынков и витрин.
Кто манекен, кто продавец, кто лжепророк,
Одна лишь истина бесплатная – ничья…
Ссыпает время в пустоту небытия
Людские судьбы, как струящийся песок.
3234
Наше время ушло, и огонь превращает нас в прах,
И медленно падают идолы…
Солнце пляшет и крошится на золотых куполах,
И надежды,
как жёлтые листья,
по серой дороге раскиданы.
Упавших сметут и сожгут на осенних кострах,
По прошлому панихиду
отслужит недолгое пламя;
Наше время ушло, и огонь превращает нас в прах,
И солнце восходит
над прошлым,
над пеплом,
над нами.
3242
Россия! Господи. Пока ещё – ты есть,
Пока ещё звучит твоё святое имя,
Пока нетронут мирный свет твоих небес
И смотрит солнце на детей твоих, Россия…
Но где-то там, во тьме, издалека,
Сползаются уже огни грядущей смуты,
Который раз – тебе, прошедшей сквозь века,
Остались, кажется, последние минуты,
Народ безмолвствует… Что ж, правда: не кричать,
А действовать пора, чтобы могли веками
Те поколенья, что придут за нами –
Не отпевать тебя, а воспевать.
3186
Опадаю листвой,
засыхаю травой,
осыпаюсь цветами белыми…
Осень тихо приходит и всё забирает с собой.
Теплится жизнь где-то между
бездушными и бестелыми,
Где одна ипостась совпадает с другой.
Сколько ответов даём мы,
деля этот мир неделимый,
Чтоб познать его цельность –
спешим расколоть.
Может, и Змей трёхглавый,
тоже в трёх ликах единый –
Чей-то заблудший Господь?
Опадая листвой,
засыхая травой,
осыпаясь цветами белыми,
Прошлое учит младенцев,
не ведающих, что творят.
Костры и пожары гудят вековыми напевами,
Беззвучными сонмами тех, кто сожжён и распят.
Вечно живая мечта –
чтобы зло окупалось жертвой,
Чтоб кто-то страдал за нас,
чтобы один за всех...
Никто из рабов распятых
не стал
ни святым, ни бессмертным,
Их просто забыли.
А разве забвение – грех?..
3152
Скатилась звёздочка – как первая слеза,
Как милостыня первая упала…
Переглянувшись, улыбнулись образа
И на ладони тишина затрепетала.
Я не молюсь, я просто вслушиваюсь в свет,
Ловлю сквозь суету звучанье мироздания,
Покой и вечность – всеобъемлющий ответ,
Свободный от надежд, свободный от страдания –
Горит прошедшее в честь завтрашнего дня,
И жизнь открыта чудесам и переменам.
Сверкнула искорка бенгальского огня;
А может, то звезда зажглась над Вифлеемом.
3153
Во имя искупления грехов
Былых и настоящих и грядущих…
Что разум? Лишь один из голосов,
Из прошлого о будущем поющих.
Вращается, гудит веретено
Неведомого нам закономерного…
Нет единичных судеб – есть одно
Движенье всеобъемлющего целого;
Гаданий и молитв самообман
Нам помогает не бояться жизни…
Путь никому заранее не дан –
Он только атом в высшем организме;
Никто не может предсказать его,
Ведь правит всеми нашими путями
Единое движение того,
Неведомого, часть чего мы сами.
3156
Спит океан. Пока ещё ничьи,
Спят тысячи непройденных путей.
Единственной и точной колеи
Не знают непрошедшие по ней,
Грядущее безбрежно… Лишь потом,
Когда всё станет прошлым, мы поймём,
Что каждый шёл в безбрежность, а прошёл
Одним, своим единственным путём.
Потом его судьбою нарекут.
Спокойно спит безбрежный океан.
А знает ли сама судьба маршрут
И был ли он заранее ей дан?
3150
Мир незакончен… Значит, в нём ни для кого
Нет ничего известного заранее…
И в этом жизнь его: застывшее мертво;
Он совершенен бесконечностью искания…
А люди думают, что жизнь им солгала
И где-то в небе прячет знанья тайные…
Тусуют карты, ставят свечи, зеркала,
Стремясь в случайном угадать случайное…
Но жизнь сама не знает, что ей предстоит,
И те, кто был и есть, равны в своём незнании
Того, что будет, и того, кто нас творит:
Мы неразрывны в этом вечном созидании.
И нет границы ни земной, ни временной,
Каких бы рамок нам сознание ни ставило;
И если жизнь – игра, в ней правило одно:
Лишь то, что каждому свои даются правила.
И каждый должен сотворить и обрести
Свой голос, свой мотив, своё существование –
Не все найдут…
Но тот, кто смог себя найти –
Тот вдруг поймёт, что он и есть всё мироздание.
3155
Перед таинством света и мрака,
Пропасти и вышины –
Мы равны вечным равенством страха:
Нераскрытые тайны страшны…
Мир – и разум наш – соткан из таинств,
Бьются гордые наши умы
В иллюзорность законов и равенств,
Что пытаемся выявить мы.
Век проходит толпою несметной,
Но немного в той пёстрой толпе
Тех, кто в хаосе зыбких симметрий
Равен хотя бы себе.
3200
Кто проведёт черту меж небом и тобой?
Над истиной твоей кто станет судиёй?
Ведь всё, что встретил я, свершая путь земной –
Осталось в памяти, а значит, стало мной.
И мне неведом ни внутри меня, ни вне
Огромный мир того, что не встречалось мне.
Есть для меня лишь то, с чем повстречался я
Хотя бы в мыслях: мысли – формы бытия…
3194
Как много спорят мудрые о том,
Откуда мы пришли, куда идём,
Что есть добро и что есть красота…
А жизнь всё та же… Снова, терпеливо,
Всё начинает с чистого листа,
Не вспоминая прежнего мотива.
Неважно, кто мы, всё равно – куда…
Пришедшие уйдут – все знают это,
Но никому не верится… Всё смертно –
И человек, и песня, и звезда.
Прекрасный мир, что нам служил купелью,
Однажды станет омутом без дна,
И медленно в земле окаменеют
Надежды невзошедшей семена.
Лишь тишина, считая век за веком,
Услышит, как, смолкая, день за днём,
По лабиринту всё блуждает эхо –
Последний зов затерянного в нём.
3222
Как длинный душный сон без пробуждений,
Проходят дни и рассыпаются,
Сквозь пылевое облако сомнений
Рассеянное солнце пробивается,
Но нет просвета… Серые и сизые
Скользят секунды, злы и одинаковы,
Откусывает каждая от жизни
По атому…
3161
…А мы всё мечемся между мечтами,
Всё выбираем, из чего – не зная.
Нам жизнь дана, а та или иная –
Как знать, быть может, мы решаем сами.
Да может ли одно из направлений
Дорогой стать единственной и верной?
Ведь все они – лишь разные ступени
Единой жизни духа и вселенной…
3190
Кто запретит мне жить в малиновых очках,
Кто запретит мне верить в то, во что я верю,
Чьё мнение закон, и есть ли тот, кто прав,
Чьей мерою судьбу свою измерю?
Чем дальше я иду, тем больше мне ясна
Идей и чувств непредсказуемая зыбкость,
Невидимость границ реальности и сна
И правд земных слепая многоликость.
Что нынче славят – завтра очернят,
Что за бесценок отдают – бесценным станет.
Всё рядом, всё одно… Ни в чём не виноват
Цветок, что расцветал, когда тонул Титаник…
Зачем ты ложными мечты мои зовёшь?
Мне счастье верить в них великое досталось.
Что значит правда? Ведь святая ложь
Правдивее, чем суетная данность.
3262
Ты всё не хочешь понимать, что люди – разные,
Что не измерить дел их меркою одной,
И что один хранит как ценное, прекрасное –
То, не заметив, может выбросить другой.
Не хочешь понимать, не веришь и не слушаешь…
Ну что ж! Кто виноват, что создан он таким.
Из каждого из нас творили что-то лучшее,
Но идеал несотворим…
3208
Ни люди не становятся добрее,
Ни память не становится светлее,
Ни время не становится быстрее
От наших порицаний и похвал.
Всё зыбко, всё бесформенно пред нами –
За нами остаются только камни,
А мы своими смертными руками
Пытаемся остановить обвал.
Всему мы устанавливаем цены,
Но на земле мгновенны перемены,
Молитвы смолкнут, пылью станут стены,
И время наши ценники сметёт.
Жизнь горько и жестоко посмеётся
Над теми, кто пытался с ней бороться.
Какое счастье – просто видеть солнце,
Не думая, закат или восход…
3220
Петь – это счастье.
Любить – это счастье.
И знать, что все живы – великое счастье…
У каждой птицы есть небо – но есть и гнездо.
Умеют мечты и обманывать, и воплощаться.
Свет может быть вспышкой мгновенной,
а может быть вечной звездой.
Как часто мы целое делим на части – и спорим,
Какая важнее – и шире не можем взглянуть…
Но не о чем спорить,
ведь свет – и частицы, и волны;
А счастье – и цель, и путь.
Глава 2
За рваной завесой тумана
3227
Огонь без дыма и без копоти бывает,
А дым и гарь бывают без огня.
Ведь солнце над землёй горит и не сгорает,
А на болотах торф сгорает, не горя.
3215
ДОЖДЬ
Мы были каплями… Мы хохотали
И скатывались в жёлоб, хохоча.
Так просто жить без страха, без печали,
Не плача, не страдая, не ища,
Так просто проплясать по гулкой крыше,
Впитаться в землю и взойти цветком.
Как много есть вопросов глупых, лишних,
Которые мы небу задаём.
Чей это дом? А кто живёт в соседнем?
А может, нами правят их жильцы?..
А может быть, всесильны и бессмертны
Живущие в том доме мудрецы?..
Всё создано их разумом всевышним,
И призванные миром управлять,
Молитвы наши слыша, чинят крышу,
Чтоб нам удобней было танцевать.
…А в доме, сидя с книжкой на диване,
Жена сказала мужу: «Посмотри!
Как сильно дождь по крыше барабанит.
Он льёт уже, наверное, дня три.
А там, в углу, где отошли обои,
Ты видишь – потолок опять сырой.
Дождь, видно, не оставит нас в покое.
Ты починил бы крышу, дорогой».
3213
Под светлой ризой из туманов и дождей
Цветёт и дышит обнажённая земля,
Росою звёзды пали на поля,
Синеет утро сквозь сплетения ветвей,
И тишина – как предрассветный перезвон
Над просыпающимися домами,
Как первый благовест, сквозь суету времён
Сзывающий затерянных в тумане…
3192
По траве гулял зелёный ветер,
Кубарем катался и смеялся…
Помню, как беззвучно, чист и светел,
Мой воздушный замок распадался.
Лики были всё ещё святыми…
Как смеялся безголосый ветер!
Нелюбимый, грешный и гонимый,
Не нашедший истины на свете.
Выводком безвестной белой твари
Расползались облака по небу,
Молча чьи-то руки колдовали,
Расчищая серую планету.
Лики были всё ещё святыми,
Купола зелёные качались,
Ветер всё кричал мне чьё-то имя,
Призрачные стены распадались…
Что ж, какая малость.
Что за жалость.
Облако рассеялось, прощаясь,
Мне же почему-то показалось –
Это я горю и распадаюсь…
3202
Пройдут года, как над домами облака,
Рассеются иль прогремят грозою,
И снова будет даль прозрачна и легка,
Как светлый путь к последнему покою.
Воскреснет тишина. Какая тишина!
Такой не помнит мир с минуты сотворенья.
Ну вот и спасена. Теперь ты спасена
Надеждой нового, и лучшего, рожденья…
И не восстанет тьма. И не прольётся кровь,
И, руку протянув сквозь вечные потери,
Набросит будущее солнечный покров
На медленно светлеющие тени.
3235
На озере прошлого сегодня штормит.
Буря сегодня на озере прошлого.
Кричат колокольни, и Китеж не спит,
Прося у небес одного – невозможного…
А осень израненной птицей бредёт,
Бессильно увядшими крыльями машет,
А звёзды уходят в осенний восход,
И длинные тени за нами – не наши…
Гроза… Над свинцовым заливом времён
Мелькают холодные сполохи памяти.
Чёрное озеро в хохоте волн
И небо в лохмотьях, как дети на паперти.
Уже не вернуть. Не простить. Не прервать
Пути обречённых по скользкому склону.
А после – останется только внимать,
Внимать тишины погребальному звону
3199
Зовёт за собой плотоядный прибой,
Скулят и вздыхают голодные волны…
За новыми жертвами белой рукой
Луна потянулась по пристани тёмной.
Как странно и сладостно пахнут цветы…
Венки уплывают и медленно тонут,
И свечи мигают предвестьем беды,
И молча их гасит мерцающий омут.
Вокруг, расползаясь, свивается в круг
Из чёрного чрева истёкшая злоба…
Опять этот тихий, настойчивый стук
В закрытое на ночь окно небоскрёба.
3187
Голодная бездна открыта…
Белый месяц – хищный оскал,
Немигающих звёзд неподвижные бельма.
Воронка от взрыва, что зло и добро разметал
По белой пустыне, зовущейся – Время.
Не спят на развалинах
памяти волчьи глаза,
Те, что съедают душу и оживляют камень…
Зал ожиданья – несбывшихся судеб вокзал,
Прибытия ждущих веками.
Кровавую кашицу прошлого
вымоет вечный покой,
Дорога обратно могилами перерыта…
Слетают листы календарные
и кого-то уносят с собой.
Голодная бездна открыта.
3193
О вечный узел судеб и дорог,
Крик тишины, свистящей между шин,
О, перезвоны тысячи миров
В живых ладонях тысячи долин…
Не будь собой. Как мало быть собой
Под взглядом звёзд, что выросли из тьмы!
Что может быть правдивей неземной,
Но высшей правды, где бессмертны мы?..
3230
Небо – серая плаха,
на которую всходят души,
осуждённые на бессмертье
бестрепетным судиёй.
Даже тучи конвойные плачут,
провожая их на Голгофу,
даже ветер-палач не смеётся,
уводя их последней тропой.
О идущие в вечность из праха,
пусть никто на земле не нарушит
вашей памяти светлый покой…
Наши жизни их болью оплачены.
И сквозь страх, суету и злобу,
через крестные муки – к солнцу
нас зовут они за собой.
3225
Холодной улыбкой осеннего солнца
Не согреться, не выпросить радости…
Всем кажется – я смеюсь,
но только лицо смеётся.
Что-то не ладится…
Опавшая вечность…
Смотри – под цветущей рябиной
Темно от раздавленных ягод.
Растут поколенья, цветут –
а потом
так же тихо, бессильно
В прошлое лягут.
Только успеть бы прежде, чем нас призовут в дорогу,
Всё завершить –
а время бежит и смеётся…
В лужах, стынущих понемногу,
Кажется добрым и тёплым осеннее солнце.
3228
…А дороги далёкие плачут
Тихо гаснущими огнями,
Время в прошлое мерно стекает
По холодному циферблату,
Лишь слепая луна, не мигая
И не видя, следит за нами,
Плачет звёздами и не прячет
Слёз, текущих по чёрному плату.
3212
Луна-пустынница, молись за нас, немая,
Но мудрая, отшельница, молись…
Склонись к земле, взывающим внимая,
Твоих детей страданьям поклонись.
Сегодня звездопадом – фейерверком –
Встречает ночь безвестный праздник свой,
Плывут огни по сумеречным рекам
И кажутся дорогой столбовой.
Дорогой, столбовой дорогой – время
Уходит в неизвестность, вдаль и ввысь.
Луна-пустынница, прощаясь, в час затменья,
Молись за нас, отшельница, молись…
3238
Через мёртвые листья просвечивает земля.
Как печальны сегодня поникшие лики земли.
В мёртвом свете созвездий качаются тополя,
Как чёрные колокола,
Как чёрные птицы,
что в небо взлететь не смогли.
И не будет исхода затерянным в темноте.
И качаются мёртвые стрелки,
считая ненужные дни.
Крылья ангелов вечно чисты,
но огромную тень
На всё, что под ними,
отбрасывают они.
3211
Туман на полях
и луна –
устало-задумчивый глаз вурдалака,
Сгустившись из синего мрака,
Всё ищет и ищет,
сквозь шторы,
сквозь стены, и некуда скрыться,
В тумане шевелятся чьи-то прозрачные лица.
Луна поднимается…
Дальние избы мерцают,
Огромные белые змеи –
туман –
уползают в чащобу,
Гудит бурелом…
Это тьма в глубине пробуждает
Свою первобытную,
алчную,
вечную
злобу.
3191
Кто-то раму трясёт снаружи,
Но давно заколочены окна,
То не гость пришёл…
Просто вьюжит,
Вьюжит вечно и безысходно,
Вьюжит временем, вьюжит пылью,
Вьюжит снегом и звёздной высью…
Инок-ветер пришёл в пустыню
О заблудших в ней помолиться.
Лунный свет… Подойдут гиены
И у запертых окон плачут…
Ветер, ветер – седой и смиренный,
Не умеющий петь иначе.
Не стучи в мою чёрную раму,
Я тебе никогда не открою.
Мир тебе, безымянный странник,
Что так часто просил покоя.
3241
По лунному зазеркалью
Повеяло синим снегом,
Метёт и метёт и стонет
И нервно мерцает полночь…
Над белыми площадями,
По вымершим белым проспектам
Ползёт ледяными волнами
Тихая белая горечь.
Свершится. Свершится. Тревожные стрелки
Торопят и медлят и движутся снова,
Мелькают колёса – бесцветные лица
В них, кажется, корчатся болью и злобой,
Уходят эскадры минут и мгновений,
И прошлое гаснет мерцающей далью…
Уходят оборотни и тени
По лунному зазеркалью…
По лунному зазеркалью…
3266
Так будет тихо, словно после боя.
В своих владеньях воцарится тьма,
И прошлое, ещё живое,
Как листья жёлтые, сметёт в костёр зима.
Мечты безумные взлетят студёным ветром,
Их жизнь и память никому не дорога,
И долго посыпать их серебристым пеплом
Нам будет головы залётная пурга.
Наутро мир проснётся хмурый и бесцветный,
Веселья пёстрый тлен сметут во тьму ветра…
Осталось будущее – тропкой неприметной,
Затерянной в снегу, что падал до утра.
3247
Закружилась прозрачная снежность
И на чёрные крыши устало легла,
И земля, как птенец, у огромного неба в ладонях согрелась,
Солнце вставало, и таяла мгла…
О ежедневное чудо встающего солнца,
О незримое чудо рождающейся души…
Весь в перистых облаках, поднимается день и смеётся,
Как смеются, не зная чему, блаженные и малыши.
Уносятся пёстрые тени…
Вороны с чайками нынче в стае одной,
Кто же прошлое переоценит:
Суд над прошлым пристрастен, как суд над собой.
К нам приходят из прошлого пёстрые тени счастья,
Как приходят сквозь тысячи лет лучи догоревшей звезды…
Закружилась прозрачная снежность в бесшумной пляске,
Замела следы.
3154
Поют деревья птицами, а люди
Поют словами, лёгкими, как птицы,
Поют мечтами, радостями, снами,
Созвездьями, молитвами, делами –
Быль помнится, а будущее снится,
Сон кончится, ушедших позабудет
Звенящий мир и занесёт снегами,
И будут перемигиваться звёзды
Со снежной далью медленным мерцаньем,
Жизнь дрогнет в небе трепетным дыханьем,
И запоют деревья птичьи песни…
Как сквозь века, летят из поднебесья
Застывшие, забывшиеся слёзы
И засыпают землю…
Пой и смейся,
И доброй вестью в будущее лейся,
О счастье, ты не знаешь слова – поздно…
Ты кружишься в сиянии бездонном,
Поёшь и плачешь вечным звёздным звоном…
3184
Погаснет солнце на моих ладонях,
Вечерних звёзд откроются глаза.
Качнётся тишина на колокольнях,
И смолкнет всё, что человек сказал.
И небо будет плакать звёздным светом,
А память будет спать и видеть сны,
Как маленькую, сонную планету
Укачивают руки тишины,
И шаткие плотины наших мнений
Уносятся теченьем бытия…
У каждого своё предназначенье
И истина своя.
Закат был долог, безысходно долог,
И он погас, но мир с ним не погас,
И завтра вновь поднимет синий полог
И выйдет солнце в свой обычный час.
3176
Солнце – глаза божьи,
Солнце – просвет в века…
Свобода моя – бездорожье,
Свет мой – сквозь облака.
А в ручьях золотые кораблики,
На руках поцелуи солнца,
И Земля, огнеглазая, маленькая,
Звонко кружится и смеётся.
Звёздам вечно сиять и падать,
Оставляя светящийся след…
Золотые кораблики – память,
Гавань дальняя – синий просвет.
Ветер дымами тревожными,
Злыми волнами мчит облака.
А над ними – глаза божьи
Сквозь пылающие века.
3174
Как тихо шуршит вода
За рваной завесой тумана…
Странное слово – рано.
Страшное слово – всегда.
Как беспечно смеются ветра,
Улетая сквозь сон безвозвратно…
Вечное слово – завтра…
Бренное слово – вчера…
Снега начинают таять,
Высь голубая чиста…
Священное слово – память.
Беспредельное слово – мечта…
3188
1.
Деревья чахлые и жёлтый косогор,
И ломкая трава – как высохшие руки,
Что всё ещё с мольбой протянуты в простор,
Не спасший ни от смерти, ни от муки.
В размывах бледных туч спит непролитый дождь,
Что так и не пошёл, когда о нём молили,
И небо серое – как будто в слое пыли,
Которую за годы не сотрёшь.
Весенний день, недопросившийся тепла
У выцветшего, заспанного солнца.
Забудь мечту, что к яви не дошла,
И пусть она уйдёт и не вернётся…
2.
О нет! Пусть возвращаются мечты,
Ведь солнце всходит каждый день одно и то же,
Мы не хотим его ни свергнуть с высоты,
Ни изменить, ни уничтожить;
И как нам дорог скромный этот мир,
Что не стремится вырваться из круга,
Тот светлый мир, что дал нам быть людьми,
Любить и веровать друг в друга…
3206
Небо голубое над стальной дорогой.
Грустных пешеходов суетные тени,
День уже не летний, больше предосенний,
Солнце светит ярко, словно на прощанье…
Жизнь схватила вожжи: живо, черти, трогай!
С места и в карьер, пути не различая…
…Ну и слава богу. Небо голубое,
Солнце фейерверком брызжется лучами,
Светит где-то счастье – кажется, чужое,
Ближе приглядишься – это же мы сами…
Небо голубое над стальной дорогой.
Суетой и прахом горний мир раскрошен.
Будущего в жизни – кажется – так много,
Но оно так быстро остаётся в прошлом…
Глава 3
Я придумываю себя
3249
Я придумываю себя,
Как придумываю многое в мире,
За других сочиняю слова,
Которых не говорили,
Всем придумала и раздала
В своей памяти – яркие роли,
И несделанные дела,
И невиданные истории…
Что ж, возможность себя создавать –
Людям данная высшая милость.
Надо только уметь забывать,
Что придумалось,
что совершилось.
3164
Я не любимая и не святая,
Но счастье, знаю, не в чужой любви,
А в собственной… Себя перерастая,
Я превращаю в звёзды тернии свои.
Мы ищем свет вдали, а он есть рядом.
Однажды вновь прозреет, кто ослеп;
Однажды слёзы станут звездопадом;
Однажды камни превратятся в хлеб…
3151
Любовь моя – моя святая песня…
Храм солнечный, сияющий обряд…
Нам ничего о жизни неизвестно,
А что известно – ложно, говорят…
Пусть будет ложь! То богу, то безбожью
Несём дары – а правды не найдёшь…
Как часто называют правду ложью;
Как часто называют правдой ложь –
Не всё ль тогда равно, без маски – в маске,
С чьим именем, в назначенный ли срок,
На краткий миг или навеки – счастье
Пришло на мой порог?..
3159
Когда я счастлив тем, что мыслю и пою –
Не всё ли мне равно, кто слышит песнь мою?
Забудут тех, кто жаждал памяти людской,
Забудут тех, кто жил минутою одной,
Забудут тех, кто занимал высокий пост,
Врагов, спасителей, любовников и звёзд…
Не всё ль тогда равно, на век или на час
Земная слава увенчает нас?
Как странно тратить столько сил и лет
Лишь для того, чтоб на песке оставить след,
Где через миг не будет ни следа –
Всё тихо смоет набежавшая вода…
Любить, и петь, и жить дано нам лишь сейчас.
Как мы, уйдут и те, что помнили о нас.
Хранить, и создавать, и славить то, что есть –
Лишь в этом счастье… Несмолкающая песнь –
Моё сияние, мой дом, мой горизонт,
Моё дыхание, что только смерть прервёт…
Пусть будет так! Бездонны тайны бытия.
Исчезнет Солнце, и Земля, и жизнь моя,
Исчезнет всё…
Но будет звать из пустоты
Всё та же песнь Любви и Красоты…
3160
Я сплю – или живу… Сквозь суетную мысль
Восходят будущего солнечные сны,
Как стебли дивных трав, из вечной бездны ввысь
Струящих голоса негаснущей весны…
Что значит сон?
Что значит явь?
Что значит ложь?
Садится солнце и стартует звёздолёт.
Восславь же вечный мир, в котором ты живёшь –
А может, это он в тебе живёт…
3157
Солнце в снежной вуали, немая дорога,
Восхищённых деревьев воздетые руки…
Как немного нам нужно для счастья, немного –
Чтобы солнце всходило да не было боли,
Чтобы видеть любимых и петь безгранично…
Мне лучи золотые лицо искололи,
Мне осколки надежд исцарапали память,
Я молю и зову – тихим голосом вьюги,
Человечьим ли стоном – уже безразлично,
Лишь бы не было горя,
чтоб не плакать, а славить –
Славить миг или вечность,
беспредельность и малость,
Славить то, что исчезло,
славить то, что осталось –
Солнце в снежной вуали, немую дорогу,
Восхищённых деревьев воздетые руки,
Как немного нам нужно…
Но за это «немного»
Были битвы, и войны, и крестные муки.
3165
1.
Как часто люди мстят совсем не тем,
Кто виноват – за собственную слабость,
За злую верность лопнувшей мечте,
За кем-то обескровленную радость…
За что?..
Вопрос повиснет в тишине,
Как маятник сломавшихся часов…
Я знаю, что не мне, совсем не мне
Ты говорил так много горьких слов,
А сквозь меня – той, незабытой, той,
Что столько боли принесла когда-то…
В сраженье с прошлым, с будущим, с собой
Ты не услышал:
я не виновата…
Чью видишь ты смеющуюся тень?
Ты бьёшь меня, а не свою химеру…
Как часто люди мстят совсем не тем,
Кто виноват – за собственную веру…
Пойми – я тоже верила тебе…
Кто бросил камешек, что стал лавиной?
Так зло мы сами множим на земле,
Не зная, что назвать первопричиной…
2.
Таков закон… Ведь не с людьми мы говорим,
А с отражениями в собственном сознании,
И ты – не ты… Ты для меня неразделим
С моими замыслами и воспоминаньями.
И, говоря с тобой, я с ними говорю,
Упрямо спорю я – но не с тобой, а с ними,
Себе доказываю истину свою,
Скрепляя собственное мнение чужими.
Ты часть моей судьбы, нить ткани бытия,
Что из минут и слов плетёт моё сознанье.
Ведь для меня не существуют вне меня
Ни прошлое,
ни жизнь,
ни мирозданье.
3167
Я не знаю, откуда приходит весна
И куда, не сбываясь, уходят мечты,
Я на небо всего лишь смотрю из окна,
Свет, как чай недопитый в стакане, остыл,
Мысли скачут, как капли слепого дождя,
Солнце бледные щёки закутало в пасмурь,
Лишь костлявые ветви рвутся, в небо летя,
Вслед ушедшему счастью…
Вот минута – ещё одна – в вечность ушла,
И никто не заметил ничтожной потери…
Холод медленно дышит с немого стекла,
Небо – вечный Лазурный Берег…
Бог – всезнающий бомж – улыбаясь, молчит,
Солнце – шапку свою – бросил в небо небрежно,
О любви к нему колокол утром звенит,
О любви к нему люди кричат безутешно.
Слёзы падают горстью блестящих монет,
Словно кто-то опять платит тридцать серебренников…
Бога нет, господа, Сына Божьего нет,
Только имя забыли стереть с новых ценников…
Через тернии к звёздам всё рвутся пролезть
Бедолаги земные, голодные гении…
Ради нового – нужно ль крушить то, что есть?
Звёзды тоже колючие, и не лучше, чем тернии…
Зло, добро… А верблюды колючки едят,
И в пустыне, наверное, вкусно им кажется.
Тесен мир… Относительно всё, говорят,
Нитью жизни все дыры зашьются, всё свяжется.
3178
Мой последний счастливый день,
Оставайся счастливым навек…
Закружит опять круговертью дел,
Заметёт, как февральский снег,
И любовь моя глупой была – ни к чему,
И ушла – без страданий, легко и смешно,
А теперь я плачу за неё – почему? –
За неё, потерявшуюся давно…
Как всё глупо, нелепо… Находишь покой,
Начинаешь смеяться и заново жить –
Что-то вновь пробуждается перед тобой,
Чтобы в хаос и горечь опять погрузить…
Всё пройдёт, занесёт круговертью дел,
Хороводом людей, как февральский снег…
Мой последний счастливый день,
Оставайся счастливым навек.
3168
Замело, замело, запорошило,
Закружило да бросило,
Будто злая зима прилетела из прошлого
Седая да простоволосая,
И шепнула: «Ни звука!» - и все вокруг замерли,
Только снег в белой мути падает,
И молчат, молчат изваяния,
Не сводя с вечной пустоши белого взгляда,
А вдали опять – замело, запорошило,
Завело и смело, заморочило да отшвырнуло…
И теперь не сбежать, потому что всё кончено,
И дрожит и колышется
белая вечность
от беззвучного вьюжного гула…
Вернитесь! – белые птицы вспорхнули и улетели,
Спасите! – никто не придёт из пустыни,
А ты в своём маленьком смертном теле
Огромную вечную душу
кромсаешь
на сотни обрывков и линий
и думаешь – боль застынет…
Снег чудный под фонарями танцует сегодня ночью,
Настоящее с прошлым –
миг с веком –
неравный бой…
Тяну к нему руки и плачу, а он всё танцует молча…
Спаси меня, светлый, вечный,
спаси от меня самой…
3163
Не я. Не я.
Зажатая в точке планеты,
Зажатая в собственных мыслях,
в настоящем и прошлом своём…
Окна раскрыты, там солнце,
а ты так смешно и нелепо
Замурован в себе самом…
В собственных отношеньях,
в собственных предсказаньях,
В собственном мнении, в снах,
и делах,
и друзьях…
Я. Это я. Всеобъемлющее названье,
От меня не уйти –
я звучу даже в этих словах.
В этом мудрость, я знаю,
и в этом есть высшее счастье,
И всю нашу краткую жизнь
мы боимся его потерять.
Мир поделен на тысячи «я»,
мир раскрошен на мелкие части,
И в каждом осколке его невозможно узнать…
3185
От другой жизни
ничего у меня не осталось –
Ни обрубка, ни камешка,
ни тихого эха…
Нет, не жалко –
какая может быть жалость!
Задыхаюсь от смеха.
Нет, не жалко…
Я знаю – жалко у пчёлки
Да у гремучей змеи…
О, какое подобье!
Разлетаются памяти ледяные осколки
И прямо – в сердце,
и – прямо в сердце,
и сердце – кровью…
Мелочи, мелочи, мелочи! –
страстно себя заклинаю,
Всё это мелочи, главное в жизни – не это…
Как бы себе поверить…
Новую песню не знаю,
А старая – спета.
Я умею смеяться,
я сладко умею смеяться
Над собой и над собственной болью,
Ледяные осколки летят и звеня разбиваются,
И – прямо в сердце,
и прямо – в сердце,
и сердце – кровью…
Смех звонок и радость звонка,
как весной упоённое утро,
Вечный огонь –
отгудевших пожаров беззвучное эхо,
Слёз ледники сошли,
затопили глаза на минуту,
А теперь –
задыхаюсь от смеха.
3246
Я чёрная кошка, крадущаяся в лунном луче
По скользким карнизам, по сумрачным окнам, где бредят и спят…
Голос. Зовёт меня голос, не знаю – чей.
Зовёт идти в никуда, не оглядываясь назад.
Скользкая ночь, мокрый парапет, быстрая тень…
Провалами чёрными смотрят чужие дворы,
За всеми, незрячие, смотрят часы в темноте
Да жёлтые, как мои, глаза светофоров мигают из мглы.
Я – поперёк дороги, я – поперёк судьбы,
Плохая примета, немой приговор, я не знаю – чей…
Спят небоскрёбы. Ждут хозяев пустые гробы.
Я чёрная кошка, крадущаяся в лунном луче.
3236
Как падал снег. И как немели руки.
О этот свет, неуходящий свет,
Последней веры и последней муки
Ненужный, неуслышанный ответ.
Века, спускаясь с сумрачного неба,
Уходят в сумрачную глубь земли.
Растаяли, упав, крупицы снега,
А по весне травою проросли.
И в каждом шаге, трепете и звуке –
Иная жизнь и смех чужих детей…
Как падал снег. И как немели руки,
Молясь судьбе, теперь уже ничьей…
3265
Кругами по воде расходятся мечты,
И гаснут всплески волн у тёмных берегов.
Повсюду памяти незримые посты,
Глухое эхо чьих-то медленных шагов…
Не уходи. Умрёт невысказанной боль,
И вместо жалоб прозвучит: да будет свет,
И свет кругами разойдётся над тобой –
Орбитами несозданных планет.
Упряжку солнца не удержит человек,
Небесный сеятель просыпет семена,
И искры божьи разлетятся в фейерверк,
И вновь кругами разойдётся тишина.
3258
«Мой лавровый венок
оказался терновым…»
О счастливые души, слагающие стихи,
Умеющие любить и солнечно петь о вселенной,
Не считайте так мелочно увлеченья свои и грехи,
Нищета – и та,
пустота – и та
может быть щедрой.
Отдай себя этой жизни, не прячь ничего про запас,
Ох как давят камни, что держишь за пазухой.
Ведь судьба, если вдруг спотыкается время о нас –
Всё отнимает сразу.
Она не даёт отсрочек и не умеет щадить,
Молить её невозможно, бессмысленно с ней бороться…
Пока не отнимут чашу – захлёбываясь, буду пить
Годы, минуты, секунды, крупицы солнца…
Я слышу ночами, сквозь вязкую тишину,
Как мёртвые голоса поют сумасшедшие гимны,
Как воют бездомные души на сияющую луну –
Воют в глухое небо о том, что они – безвинны…
Исполинская тьма, и над памятью вечный штиль,
И растаяли мелочи тихо всплеснувшею пеной,
И время стирает прозрачную звёздную пыль
С неподвижного лика Вселенной.
3162
Летела Земля,
и летела холодная полночь
над вспененным мраком,
Над пеной звёздной,
что вскипает и тает в осеннюю полночь,
А я – я немая частица,
что падала, плакала вместе со всеми,
с Землёю, со звёздами –
из пропасти в пропасть…
Я – этот плач, этот крик новорожденного
среди вздыбленных грозных созвездий
среди вечных орбит, затихающих кольцами
в безвоздушном пространстве,
Я мгновенный порыв исполинского танца,
Что танцует многоликая бездна…
Я… Я вспышка,
что мечется меж скрещенных линий,
меж лезвий, меж молний,
летящих друг другу навстречу
в осеннюю полночь,
сквозь отзвуки войн,
что топчут посевы,
и топчут, и топчут,
и топчут,
А звёзды опять загораются –
их не затопчешь…
3232
Ночь пришла, только небо не спит,
Мечется, не стихая.
То ли ветер стонет,
то ли птица кричит,
Отбившись от белой стаи…
…Это пела твоя душа,
Летя над осенними рощами,
О том, что не надо метаться и ждать,
Всё в жизни гораздо проще.
Просто птицы летят на юг,
А весной они возвратятся,
Что ж их песни прощальные спать не дают
И потом в свисте вьюги снятся?
…А люди уходят молча,
И в забвении гаснут их песни,
Люди не возвращаются
из синевы поднебесной,
И веками потом, без конца,
Безысходно и безответно
Позабытые их голоса
слышатся в свисте ветра…
3253
Мои надежды – снегопад под фонарями…
Январский лёд – воспоминания мои.
Былая жизнь окаменела, и камнями
Бьют тех, кто говорит о будущем земли.
Умрут слова и замолчат пророки
И лёд раскрошится на сотни ярких звёзд
И камни время унесёт в своём потоке
В жемчужной пене безымянных слёз…
Слетят столетья календарными листками,
И, как всегда, спеша сквозь сутолоку улиц,
Увидит кто-то снегопад под фонарями
И не поймёт, что это мы.
Что мы вернулись…
3204
Я хочу помолиться о здравии
И о жизни далёких и близких,
О снегах, что ещё не растаяли,
О ещё не сорвавшихся листьях…
Нити судеб, надежд и событий –
Увядающая трава…
О богиня, не рви эти нити,
Их ведь можно сплести в кружева!
О Вселенная… Звёздным мерцаньем
Дивно выткан покров твой святой.
Дай помедлить минутным созданьям.
Дай продлиться их жизни земной!..
3263
Как много было зла, как много боли,
Отравленной святой воды,
Бесцветных лиц, игравших суетные роли,
Нелепых ценностей, бессмысленной вражды.
Но всё это ушло и стало пылью,
Ветрами по земле развеянной давно.
А тем, кто жив – осталось жить, как жили,
И верить в собственные силы и в добро.
И если лучший друг окажется Иудой –
Пусть посмеётся над наивностью моей.
Оставь мне этот дар, даруй мне это чудо:
Спешить на свет и веровать в людей…
Мне скажут: тот, кто на огонь летит – погибнет;
Мы рождены во тьме, добра и счастья нет…
А я отвечу: но во тьме – зачем мне крылья?
Кому дано летать – должны лететь на свет.
3172
От собственных надежд сбежать бывает трудно,
И жизнь мы кругом заколдованным зовём.
Но жизнь тут ни при чём… Как не бежать по кругу,
Когда гоняешься за собственным хвостом?..
3233
Надо уметь расставаться с прошлым.
И с прошедшей любовью, и с увядшей мечтой,
Как деревья умеют расставаться с листвой,
Не прося неизбежное о невозможном.
Наше время уходит. Не страшно, не жаль,
Только грустно… Так птицы кричат, улетая,
Так мучительно гаснет закатная даль,
Долго, отсвет за отсветом, день провожая…
Но напрасны те муки. Настанет пора –
И поднимется день, не такой, как вчера,
Что же грустного в этом?
Мы теряем себя в бесконечной тени,
Но приходят другие – и новым они
Облекаются светом.
Мы уходим со сцены, где мечется жизнь,
Закрывается полог забвенья,
А навстречу торопятся из-за кулис
Неосвистанные поколенья.
Где-то в тёмном тоннеле пробуждается свет.
Друг за другом две стрелки отчаянно мчатся…
Чёрный занавес падает… Прошлого нет,
Время учит нас с ним расставаться…
3237
Забудем прошлое. Что было, то прошло.
А то, что будет – неизбежно будет.
И не рассудит жизнь добро и зло
И никому победы не присудит.
Судьба сама не знает, где тупик.
Шаги её всегда необратимы.
Не может и палач в последний миг
Остановить паденье гильотины…
3189
Кольцо сжимается… О, пляска Саломеи
Среди щитов сдвигающихся… Нет,
Ещё минута! Пью, пою, пьянею
От зарева пылающих планет,
Всё ближе, ярче… Нет, ещё минута!
Ещё живу, ещё не сжался круг,
Ещё трепещет суетно и смутно
Надежда оголтелая: а вдруг?..
Вдруг не меня. Вдруг не сейчас,
вдруг завтра,
Вдруг дальше, позже, через сотни лет,
Постойте, я ни в чём не виновата,
Садится солнце, гаснет воздух… Нет,
Ещё минута! Верю, верю, верю,
О кто ты – божество, судьба, земля –
Дай мне ещё помедлить перед дверью,
Которая открыта для меня.
3195
Любовь, смешная гостья, вот ты и ушла,
И сладкое вино с тобой мы не допили,
И крошки я ещё не смыла со стола,
И попрощаться мы забыли…
Прости, святая гостья, что ж – тебе пора
К другим, кто ждёт тебя, в тебя как в чудо верит.
Даруй им чудеса, будь к верящим добра,
Когда же ты ушла?
Сейчас – или вчера?
Я всё стою у незакрытой двери…
3209
Слава Богу! Я славлю всё то, что сбылось,
И не надо судьбы – ни минуты – иной,
Что же в песнях и снах ты всё ходишь за мной,
Мой давно попрощавшийся гость?
От угасшего дня, от прошедшей любви
Горизонт ещё светел, так светел вдали…
Но прошло, всё прошло, и зови – не зови,
Тихо гаснут огни.
Загораются звёзды… Качает траву
Тёплый ветер, как будто уснувших детей…
Согревай меня, сон, тенью солнечных дней.
Я тебя не прерву.
3205
От солнца вечного остался зыбкий отблеск
В зеркальных окнах верхних этажей.
Над разорённой жизнью плачет тихий голос
О том, что не вернуть и не спасти уже.
В бессильном страхе перед бездной «завтра»,
Не ведая, взойдёт ли день грядущий,
Мы зрители сгоревшего театра,
Чей занавес сожжён, но не опущен,
Где ветер, листья да летучий мусор
Ещё последний акт не доиграли,
Где от прошедшей радости так грустно –
Не меньше, чем от будущей печали…
3231
Давай мы помолчим, мерцающая ночь.
Не будем суетой спасаться от молчанья.
Ты мне ни радости, ни горя не пророчь,
Прекрасна истина забвенья и незнанья.
Не поспешим туда, где нас никто не ждёт.
Не позовём того, кто не желает встречи,
А просто встретим наступающий восход,
Как проводили уходящий вечер,
Уйдёт с пустынных крыш усталая луна,
Заглянет снег в окно, часы споют негромко,
И нашей доброй гостьей будет тишина –
Невидимая незнакомка…
3229
– …Что значит одиночество? Не знаю.
Одни на всех жизнь, и земля, и небо,
Один на всех день завтрашний, и солнце,
Что встанет вновь – для всех живых одно.
И миллиарды тех, кто в жизнь вступает,
И миллиарды канувших бесследно,
И тех, кто ныне дышит и смеётся –
Единое прядёт веретено.
…Разве могут быть одиноки
планеты в межзвёздном пространстве,
Летящие вокруг одной звезды?
Разве могут быть одиноки волны в синем просторе,
Что, рождённые одним океаном,
разобьются об один берег?
Разве может быть одиноким тот, кто любит и верит?
Разве могут быть одиноки птицы, летящие стаей?
Одни у нас песни и слёзы,
одно у нас счастье и горе.
Одиночество – только слово, пустое, как плеск воды.
– Дай бог тебе не знать.
Не знать, что это значит.
И думать не о ком, и не с кем говорить,
И только память, как помешанная, плачет,
Пытаясь будущее прошлым заменить.
Дай бог тебе не знать, как в темноте бессонной
Глядишь, как в зеркало, в пустую гладь окна,
Когда на стенах, неподвижна, невесома,
Как паутина, повисает тишина.
И миллионный город брызгами огней
Танцует и кипит, выплёскиваясь в полночь,
Земля полна людей, а ты один на ней,
И тонешь в пустоте, и не зовёшь на помощь,
И только смотришь в небо и молчишь –
И смотрит тьма в ответ бессонными глазами…
И звёзды падают на гребни дальних крыш
Слепящими слезами.
3216
Я стану тихая, смиренная, простая
И одинокая, чужая и ничья…
Мне вслед враги мои ошибки сосчитают.
Забудут обо мне вчерашние друзья.
И буду плакать я, под серыми дождями
Спеша куда-нибудь по суетным делам,
Кормить собой во мне светящееся пламя,
Давая волю мыслям и словам.
Однажды стихнет дождь, и вдруг из поднебесья
Слепящий луч протянется за мной.
И я не попрошу о радости иной,
Чем догореть и на земле остаться песней.
3196
Из бездны плакал и смеялся пьяный бог,
Жрецы отчаянно хрипели злые гимны…
Я правды не прошу, о Саваоф.
Пути и судьбы неисповедимы.
Не торопи меня. Никто меня не ждёт,
Я медленно иду путём своим дождливым,
И я не укорю тех, кто спешит вперёд
На миг упиться счастьем торопливым.
Как много навсегда забытых мелочей –
Встреч, шуток, разговоров, оговорок…
Я не ищу в бессмертие ключей.
Пусть только будут живы те, кто дорог.
Пусть тихо льётся с высоты то свет, то дождь,
Ещё не раз надежда вспыхнет и обманет.
Пусть только тропка, по которой ты идёшь,
Не оборвётся и ловушкою не станет.
А я спою – тем, кто от взрывов не оглох,
Кто не ослеп от ужаса и дыма –
О том, как плачет и смеётся пьяный бог;
О том, что будущее неисповедимо…
3255
Мне хочется порой уйти куда-нибудь,
В далёкий лес, к безвестным берегам,
Листвой опавшей занесёт мой путь,
И только тишина со мною будет там.
И только будет ночью на реке
Шуметь вода, да птицы прокричат,
Да всхлипнет ветер тихо, вдалеке,
Да шевельнётся неба звёздный плат,
Ни память, ни мечта, ничьи слова
Не тронут зачарованного сна,
Лишь в медленном движенье волшебства
Едва качнётся сонная трава,
И снова воцарится тишина...
Да будет мир почиющим мечтам
И памяти, уставшей помнить зло...
Цветёт земля - неразрушимый храм,
Поющий в честь построивших его.
3243
1.
Как смеялась и плакала белая мгла
И неслась и по лицам хлестала всласть…
Рука твоя тёплой и доброй была
И мне не дала упасть.
А над нами как белые змеи ветра,
А под нами как чёрная пропасть лёд,
Боже, как далеко, как гудит голова,
Я не помню, куда, только знаю – вперёд,
Я не вижу пути, лишь танцует мгла,
Бездорожья и тьмы беспредельная власть…
Но рука твоя тёплой и доброй была
И мне не дала упасть.
2.
Ты и не знаешь, от каких страданий,
От скольких пут меня освободил.
Как хорошо теперь без этой тяжкой дани,
Что разум мой душе моей платил.
Как хорошо без ожиданья встречи,
Без ложной значимости жестов, слов, имён
И без тоскливой пустоты, что каждый вечер
Приходит, если не приходит он…
Как хорошо… Из мглы, из грязи, из ненастья,
Из странствий собственной души – прийти домой…
Спасибо за простое это счастье,
Подаренное мне тобой.
3181
Бежит моя мышка-норушка вдоль серой стены,
Привычным путём, что вчера к её норке лежал,
Но нет больше маленькой, тёплой, спокойной норы:
Вчера человек, отыскав её, замуровал.
А путь так привычен… Постой, не ищи, не спеши.
Холодный цемент не пытайся отчаянно грызть.
Теперь для тебя все пути на земле хороши,
Свободна, свободна – пойми эту лёгкую мысль.
Бежать больше некуда… Может быть, в этом и скрыт
Тот светлый, всесильный, дающийся мудрым покой.
Спешила ты в тёмную норку, но вход перекрыт.
Смотри: исполинское солнце встаёт над тобой…
3261
Мы живём под крышей, под самой крышей,
И птицы, живущие чуточку выше,
Прилетают, поют и стучатся в окно…
Зима, что на окнах загадки пишет,
Да ветер, что в сумерках пляшет и свищет –
Где-то там, далеко, высоко и темно…
Мы такие же птицы, озябшие птицы,
Но согреться в чьих-то руках значит неба лишиться,
Только запертых в клетке – кто-то может кормить и ласкать…
Холодно в небе, и страшно покинуть привычные стены,
И всё-таки смертные платят великую цену
За великое счастье – летать…
3197
Никто не видел, как падала синяя птица,
А потом все увидели только серую падаль.
А она всё пыталась в ушедшее памятью впиться,
За скользкое небо схватиться
мёртвой хваткой последнего взгляда.
А земля расцветала и нежилась в тёплом закате
И святые лучи уходящего дня принимала,
А синяя птица тонула у солнца в объятьях
И, падая, не закричала,
А только запела…
Всё стало настолько неважно,
Прощаясь, она у судьбы не просила расчёта,
И падать ей было совсем не обидно, не страшно,
Была только радость – последняя радость полёта…
Минуту последнюю выпила быстро и жадно,
И солнце распалось, и тени следы погасили,
А потом все увидели
серую падаль.
Ибо только в полёте птица может быть синей…
3221
«Баллада»
Она не просила его ни о чём.
…Пронзаемый ветром, палимый огнём,
Он шёл, всюду песни слагая о ней,
По тысячам тёмных, тернистых путей,
Сквозь бездны и выси, сквозь страх и позор,
Сквозь смертные муки и смертный раздор…
Терзал его голод, хлестал его шквал,
Стонал он и падал, но снова вставал,
И шёл, презирая страданья свои,
Не ждал от неё ни тепла, ни любви,
Порадовать думал богиню свою.
Он мир обошёл, был в аду и в раю,
И всюду он славил безумство своё,
И чудо искал, что достойно её.
…И вот он вернулся. Взошёл на порог
И бросил к ногам её дивный цветок.
Дорога была так длинна и трудна.
«Зачем?» – равнодушно сказала она.
3217
Засохшие цветы и мёртвая вода.
О память, плачущая пламенем святым.
А жизнь прошла и не оставила следа.
Над чёрной гарью разошёлся белый дым.
Метель смятенная по памяти мела,
Хотела пасть на дно, но не было в ней дна,
Зима казалась раскалённой добела
И в тучах молниями билась седина,
Но разлетелся пепел снежной тишиной,
И пламя стало льдом, и слёзы не слышны.
Лишь трещина прошла по глади ледяной
От камня, брошенного в небо с глубины.
3210
А небо светлое… Ещё, совсем чуть-чуть,
Помедлит, угасая, день вчерашний.
Померкнет в памяти его прощальный путь,
Но он остался жизнью – жизнью нашей.
Он разным был для всех – и всё же был одним,
И миллиарды нас, не знающих друг друга –
Им связаны, повенчаны мы им,
Венцом далёких звёзд мерцающего круга.
Угаснет, медленно склонясь к небытию,
Вчерашний день – воскреснет в звёздном свете.
Каким он был для тех, всевидящих, в раю?
И делят ли они на дни своё бессмертье?..
3214
Час до рассвета. Как стынет воздух.
Первых прохожих невнятные возгласы…
Потухли вывески, проснулись автобусы
И заснули ангелы на меркнущих звёздах.
В проулках пустых фонари погасли.
Предрассветные тени так странно ласковы…
Светофоры смотрят железными масками,
А глаза их светятся – как будто от счастья.
Небо нежится, ясное, в ожидании солнца,
И не знает, что завтрашней ночью приснится.
Может, кто-то сейчас умирает в больнице.
Кто-то родился. А кто-то молится…
Кто его слышит? И кто ответит?
Скоро рассвет – вот ответ всеобъемлющий…
Шарик воздушный в простор светлеющий
Синей планетой уносит ветер.
3175
Всё в жизни музыка… Движение планет,
Движение минут и солнечных лучей…
Светающая тьма, смеркающийся свет –
Святая музыка рождающихся дней.
Слова, стихи, мечты, чуть слышные шаги –
Всё это музыка, негаснущая в нас,
Звучащая всегда… Далёкие огни –
Созвездья нот, пускающихся в пляс…
Цветёт земля – святыми песнями весны,
Цветёт душа – святыми песнями любви,
И солнце песней бесконечной вышины
Летит, и ей в ответ щебечут соловьи,
Немного нужно, чтобы счастье обрести…
Ты только вслушайся в великий хор вещей,
Пойми гармонию и голос свой вплети,
Чтоб в ней он прозвучал и жить остался в ней…
-----------------------------------------------------------